Вдоль железнодорожных путей шли выжившие бродяги: две женщины средних лет, одна из них с ребенком, мужчина придурковатого поведения, явно болен, и дед с свежесрубленной палкой, сильно хромающий на одну ногу.

Напарники вышли к рельсам и дождались путников. Одна из женщин их узнала и принялась реветь, прижав голову ребенка к своему телу. Вторая подошла и приобняла дитя с другой стороны, как бы закрывая собой от посторонних. Сережа узнал в ней выжившую, что указала на свиноголового бродягу, решившего подло и опасно «подшутить» над Грантом.

— Что случилось? — поинтересовался смотритель.

Странный мужчина взял дедушку под руку и помог ему присесть на металлический рельс. Дед закатал левую штанину брюк и принялся тихонько растирать большой синяк на ноге в районе берцовой кости.

— Вернулся окаянный, — проговорила сквозь слезы женщина.

— Кто? — удивился Сережа и посмотрел на Бориса.

— Этот, который на поросёнка похож, — продолжила женщина, не успокаиваясь. — Ну, ты его ещё выгнал со станции за то, что подлил в печку какой-то гадости.

Сережа молча слушал и смотрел в глаза женщине.

— Они вломились на станцию минут через десять после того, как вы ушли, — женщина достала из кармана кусок старой тряпочки, вытерла им глаза и громко высморкалась.

— Они? Мужик пришел не один?

— Ага, с дружками явился, — женщина оглянулась, не идет ли кто за ними сзади. — Постучались в дверь и попросились на постой. Девушка с короткой стрижкой, у которой ключ был, едва успела открыть дверь, как получила кулаком в лоб. Пролетела половину зала бедняжка.

— Черненькая или рыженькая? — уточнил Сережа.

Молодой человек отдал ключ от станции обеим девушкам и попросил похозяйничать в его отсутствие.

— Брюнетка, — обеспокоенным голосом ответила выжившая. — Жалко ее, такая шишка на голове вскочила, я уж подумала, всё, станет больной на голову, как мой муженек.

— Дальше что? — сердце Сергея забилось чаще.

— А дальше они зашли, и понеслось, — продолжила выжившая бродяжка свой рассказ. — Перевернули стол и стали всех избивать палками, и женщин, и детей. Бродяги бросились к выходу, но там их тормозили, осматривали карманы и отвешивали сильного пинка берцами по заднице. Говорили: «Это вам для скорости».

— Сколько их? — влез в разговор Борис Валентинович.

— Четверо здоровяков и «свин» этот пятый, за главного у них, — женщина снова оглянулась по сторонам и сделала вид, что срочно собирается уходить.

— Подожди минуту, — Сережа взял женщину за плечи и, сам не осознавая, стал ее трясти. — Где сейчас девушки? Они живые? Парнишка, над кем он «прикололся», успел убежать? А Карандаш? Да вы все его знаете, Игорь Маркович, что с ним? Где все вообще? Почему вас только пятеро?

— А я почем знаю? — Бродяжка сняла с себя чужие руки, взяла ребенка на руки и поспешила удалиться прочь, потом резко остановилась и, обернувшись, добавила: — Разбежались все в разные стороны, а уж кто куда — не знаю.

Остальные бродяги двинулись вслед за матерью дитя.

***

Борис Валентинович и Сережа вернулись обратно в лес и, присев на землю, оперлись спинами о большое дерево.

— Черт, сколько раз я твердил не брать оружие на станцию, — проговаривал вслух свои мысли Борис с закрытыми глазами, сняв очки. — Всегда же прятал в схроне, нет, вот на тебя посмотрел. Вдвойне хреново, что мы его не взяли сегодня с собой. Теперь эти твари имеют ружье и пистолет. Не хочу казаться старым ворчуном, но я, Сережа, предупреждал. Логично, что на этот райский островок кто-то положит свой глаз. Как же я глуп, ведь знал же, всё будет именно так, и все равно оставил всё плыть по течению.

— Как думаешь, Маша жива? Где они могут быть? — холодным тоном спросил Сережа.

— Если кто-то из наших жив, то они, скорей всего, в пионерском лагере, в котором ночевали девушки, — ответил Борис Валентинович. — По крайней мере, я бы пошел туда, если бы хотел встретиться с нами.

— Идем в лагерь, — резко встал парень.

— Эй, не так быстро, мне уже пятый десяток, забыл? — попытался пошутить наставник, чтобы разрядить обстановку, и протянул Сереже руку. — Придется сделать крюк, иначе можем нарваться на этих отморозков.

Глава 26

— Где мы? — еле слышно проговорила девушка.

Мария очнулась, лежа на кровати в незнакомой комнате. Рядом на стуле сидела Ю и гладила ей руку. Помещение выглядело странно и было похоже на старую больничную палату. Четыре кровати по две с каждой стороны напротив друг друга. Размеры их были непонятны, с одной стороны Маша вполне умещалась, а с другой голова и ноги упирались в металлические трубы. Около коек стояли низкие тумбочки с небольшими дверцами. Окно с широким подоконником и такой же широкой, но узкой форточкой сверху. Плотная штора из темно-синей ткани свисала до самого пола. Под окном чугунная батарея, покрытая толстым слоем коричневой краски, той же самой, что и покрыты деревянные доски пола. У окна небольшой стол с пустой маленькой вазочкой.

Постель, на которой лежала Мария, состояла из старого советского ватного матраса, подушки на пуху и тонкого шерстяного одеяла. Пожелтевшие от времени, но чистые: простынь, наволочку и пододеяльник. На остальных трех койках матрасы почему-то были скручены в рулон возле изголовья и подперты лежачим стулом. Справа от двери стоял светло-коричневый полированный шкаф со стеклянными вставками в дверцах.

— Я что, в больнице? — еще раз спросила Маша, осмотрев комнату.

— На станцию напали, ты что, не помнишь? — Ю сняла со лба подружки влажную тряпку, намочила ее в тазу с водой, стоящем на полу, выжала двумя руками и положила обратно. — Всё будет хорошо, шишка, конечно, осталась, но вот синяк уже меньше заметен.

— Скажи еще, до свадьбы заживет, — губы девушки скривились в неком подобии улыбки. — Куда ты меня притащила?

— В лагере мы, столовую и клуб помнишь? — Ю встала, подняла таз и отнесла его к двери. — Это то здание, ты говорила, что не знаешь, для чего оно, ну раскладушку еще отсюда принесла, вспоминай. Мы на втором этаже.

— Голова раскалывается, — Маша попыталась привстать, но, почувствовав сильную боль, положила голову обратно на подушку. — Ты что, меня на себе несла? Где остальные?

— Вот еще, ты и сама шла, я только слегка поддерживала, — Ю ненадолго вышла в коридор и вернулась с большим камуфляжным рюкзаком. — Хоть и получила по лбу изрядно, а вещички свои все равно прихватила.

— На автомате, наверное, ничего не помню, — Мария повернулась на бок и положила ладонь под щеку. — Мужиков помню, как пришли, как дверь открывала, а дальше провал.

— Этот хрен, что был выгнан и ночевал на рельсах, привел дружков, пока Сережи с Борисом Валентиновичем нет, и всех ограбили, — Ю разложила матрас на противоположной кровати и легла. — Били всех и отбирали, что посчитали ценным. Вот и винтовку мою отняли с рюкзаком.

— По тебе не скажешь, что били, — не дала договорить подружке Мария.

— Верно, мне удалось ускользнуть, — ответила девушка. — Но пинка получила, как все, извини, синяк показывать не буду. Все разбежались в разные стороны, и где Грант с Игорем Марковичем, я не в курсе. В любом случае мальчонка знает про лагерь.

Девушки пролежали какое-то время молча на спине и смотрели в потолок.

— Интересно, что это за здание? — прервала тишину Маша. — Уже осматривала?

— Прошлась, пока ты была в отключке, — ответила Ю. — Тут на втором этаже еще три такие же палаты. Эта первая и самая чистая. По центру между второй и третьей комнатой находится лестничный пролет на первый этаж. Внизу точно такое же расположение стен, только вместо палат кабинеты. Вроде как с краю медпункт, непонятно, там разбросано всё и куча хлама на полу. Вторая и третья комнаты заперты на ключ, а четвертая с другого края похожа то ли на маленькую библиотеку, то ли на картотеку. В общем, там много полок с книгами и различными папками, может, документы или еще что, а может, и то и то, я не задерживалась там.